Вышел я на дорогу и стою в раздумье, что же делать? И тут, к моему счастью, подошел командир афганской бригады, который меня узнал. Я поделился с ним своей задачей и ито­гом разговора с генерал-майором. Он на это сказал, что слышал о вывозе готовой продук­ции с фабрики и где-то (точно он не знает где) собираются машины. Я попросил организовать мне встречу с командиром душманов, под вла­стью которого находится окруженный полк и фабрика. Он с улыбкой воспринял мою прось­бу и показал на уходящую от автострады (где мы находились) дорогу, а там, мол, «он или его люди тебя встретят».

Иду по дороге: слева «зеленка» (сплошные кусты), справа открытая местность. Увидел вдали на обочине советский БМП и людей. По­дошел поближе - душманы. Навстречу, с улыб­кой и протянутыми вперед руками, пошел че­ловек. Я, проделав ритуалы приветствия, пред­ставился: «мушавер (советник) Гончарук», а он дополняет «Николай Александрович» (ви­димо, ему уже сообщили обо мне) и смеется, представляясь «Гулям Гаусс». Я ему: «О! Ма­тематик! Формула Гаусса!» Да, говорит, я док­тор физико-математических наук, защищался во Франции. «Русский откуда знаешь?» Ока­зывается, он 10 месяцев учился на курсах по­вышения квалификации в Москве при МГУ. Я, наконец, почувствовал внутренне расслабле­ние. Ведь буду вести разговор с разумным че­ловеком. И не ошибся. Повез он меня в Гульбахор на фабрику. Это большущее современ­ное здание (строила Западная Германия), в нем станки, обтянутые целлофаном, и очень много готовой продукции (сукна).

Гаусс гостеприимно накормил меня обе­дом (пловом, курицей, лавашем и чаем). Я тог­да и не предполагал, что в следующий раз смо­гу поесть только через полтора суток. Вывез он меня к дороге Кабул-Хайратон и, прощаясь, заверил, что сукно будет вывезено, согласно до­говору, а полк уже на Кабульской трассе и про­сил доложить руководству, что необходимо 110 автоматов и три боекомплекта к ним.

Никогда не забуду глаза генерал-майора в Чарикаре: он смотрел на меня, будто я с того света вернулся. На попутном транспорте от­правился я на Саланг, где мне предстояло вы­полнить вторую часть задачи - передвигаться в хвосте последней колоны Советских войск, в составе афганских войск МВД (Церендой) и службы государственной безопасности (ХАД) и принимать от Советских войск блокпосты и прикрывающие их минные поля.

Очень долго решался вопрос, как вывести войска через перевал Саланг. Было два вариан­та. Первый - поверить заверениям Ахмад-Шаха Масуда (одного из ведущих полевых команди­ров душманов) в то, что ни единого выстрела со стороны душманов не будет. «Только уходите», - сказал он. Второй - расчистить дорогу, то есть уничтожить огнем артиллерии и танков приле­жащие кишлаки душманов и другие строения. Сторонниками первого варианта были генерал армии В. Варенников и командующий армией Б. Громов. За второй выступали структуры ко­митета госбезопасности, которые считали, что в кишлаках сосредоточены крупные силы душ­манов (это впоследствии не подтвердилось). Генерал армии В. Варенников несколько раз ле­тал в Москву и отстаивал первый вариант. Но, увы! Москвой был принят второй вариант.

В ночь, предшествующую выводу, были до­полнительно установлены огневые средства, и в четыре часа утра открыли огонь. На Саланге выпал большой снег, было холодно. На до­рогу выбежали раздетые, уцелевшие от бом­бежки дети, женщины и старики. Они с крика­ми кидались под машины. Афганские военные выделили автобус, который по дороге собирал этих людей. Один из афганских солдат подо­брал оторванную ногу и кинулся на меня, уда­рив по лицу... С трудом, с помощью офицеров, я освободился от него. Офицеры затем его дол­го успокаивали, убеждая в моей непричастно­сти ко всему этому, что я хороший (хубасти) че­ловек и прочее...

Не доезжая метров 300-400 до одного из по­следних постов на перевале, я увидел, как на­встречу идет группа (15-20 человек) стариков, детей с поднятыми вверх белыми тряпками (парламентеры). К ним отравился советский офицер, и тут... выстрел, и офицер упал. Вся ог­невая мощь (стояли десантники) была направ­лена на эту группу парламентеров... с после­дующим их добиванием. Афганские солдаты с истерическими криками начали требовать у меня прекратить побоище, затем накинулись на меня. Я второй раз испытал на себе «легкое» возмездие разъяренных людей, но остался жив. Как потом выяснялось, выстрелил по офицеру притаившийся за камнями старик - в отместку, следуя принципу «пуштун-валай» (правила поведения, семейно-бытовые отношения, условия кровной мести, компенсация за убийство, ране­ние или увечье и т.д.).

Когда последние машины выезжали на мост через реку Аму-Дарья и звучал марш, у меня невольно потекли слезы. В это время закри­чали: «Садитесь, поехали». Колонну замыка­ли саперы. Ко мне подбежал с рюмкой в руке подполковник В. Храмцов. Мы обнялись, сно­ва накатилась слеза, тоска по Родине, семье... и я ушел в какое-то забытье. Придя в себя, первое, о чем я спросил - как добраться в Ка­бул (в Афганистане решили оставить 13 чело­век советников, в том числе и меня). Остано­вил «бурбухайку» (грузовой автомобиль с на­ращенными и разрисованными бортами). Води­тель был удивлен и даже растерян, когда я вско­чил на подножку и произнес: «Бипиш (вперед), Кабул!» Он промямлил «э, э, э, Баграм...», тог­да я достал гранату Ф-1, выдернул чеку и еще раз произнес «Бипиш...» Он с расширенными зрачками ответил «да, да, да», и мы поехали. Когда я начинал дремать, держа в одной руке гранату, а в другой - чеку от нее, он меня тол­кал в бок: «эй, шурави!» и показывал на грана­ту. Меня все сильнее клонило в сон, ведь по­следние двое суток я не отдыхал, а тут теплая кабина. Не знаю, сколько это продолжалось, но на одном из блок-постов машину остановили и сказали, что меня разыскивают.

Действительно, скоро приехала БМП, и меня привезли на совещание, которое проводил один из заместителей Министра внутренних дел Афганистана. Начал он с того, что посмо­трев в мою сторону, сказал «Проститутки вы, русские». Я ему ответил, улыбаясь: «Я - укра­инец». Он пояснил, что речь не обо мне, мол, противопоставили брата брату, сына отцу, как делали у себя много лет назад, и ушли. «Я не знаю, чем это кончится, но уверен, что ниче­го хорошего нас не ждет», - сказал он. К чести афганских офицеров отмечу, что в присутствии советского офицера они всегда старались гово­рить по-русски, ведь они все учились в Союзе.

Полковник Н. ГОНЧАРУК,
бывший советник начальника инженерных войск в Афганистане